75 лет Победы – это ещё и то, что самому молодому человеку, хотя бы несколькими днями заставшим Великую Отечественную войну, сегодня уже больше 75 лет. Их называют «дети войны».
Это дети рождения 30-х и начала 40-х годов. На их долю выпало не мало страданий. Вместе со взрослыми они терпели голод и холод, оплакивали похоронки на погибших отцов и старших братьев.
Прильнув ухом к черной тарелке репродуктора, слушали голос Левитана. Тех людей, кто хотя бы что-то помнит, может рассказать или написать о войне, остается все меньше и меньше.
О тех, кто пережил войну ребенком, написано достаточно много книг и воспоминаний, но это либо дети попавшие в пекло войны – дети полков, партизаны, пережившие ужасы оккупации. Отдельная группа – дети Ленинградской блокады. О них мы тоже немного знаем. Несколько книг было о тех, кто пережил эвакуацию – был вырван из привычных мест, своих домов и после долгой дороги жил и рос в чужих краях.
Но вот ещё дети – те, кто не был под бомбами и пулями, и никуда не уезжал из своих домов. Что вспоминают о войне они.
В некоторых семьях такие люди ещё живут рядом со своими детьми и внуками, не получают никаких наград и подарков от государства ко Дню Победы, но память тех лет жива и в них, даже если они были совсем маленькими.
Расспросите их, услышьте, что они помнят!
А для тех, кому уже некого расспросить, прочитайте своим детям несколько воспоминаний этих людей – Детей Войны.
Лев Георгиевич, 1933 года рождения
Когда началась война, мне было восемь лет. Мы жили в городе Кирове. У меня были две сестры — они были старше меня на четыре и три года. В том, что война будет, мало кто сомневался, в том числе, и дети, и все-таки объявление войны стало для нас неожиданностью: не думали мы, что она начнется летом, в июне, — все произошло раньше, чем мы предполагали. Но мы сказали себе: «Да, война. Но теперь надо ждать героической победы», — именно такие мысли возникали в сознании, по крайней мере, людей моего возраста в то время.
Мы, конечно, и представить себе не могли те трудности, которые принесет война. Все были уверены в быстрой победе.
Помню первые месяцы: эвакуация, приезд новых людей, перестройка всей жизни, потом начался голод, холод — в тыловых условиях жилось непросто.
Г. Киров был одним из тех городов, куда приезжали люди из оккупированных немцами районов СССР.
Дети тогда быстро взрослели, мы знали о ходе войны, боевых действий — узнавали из сводок новостей. Сводку Совинформбюро слушали все: могли плохо знать математику, физику, отставать в литературе, но сводка была частью нашей жизни. С обсуждения успехов наших войск начинался каждый учебный день, говорили мы об этом и на переменах.
Когда началась эвакуация, половина школ была закрыта — там открылись госпитали. Учились мы в три смены, и каждый учащийся должен был посещать и помогать эвакуированным в госпитале. В школах создавались концертные бригады, которые выступали перед ранеными. Помню, как мы, второклассники, приходили в госпитали и как раненые солдаты нас по-доброму встречали. Тогда был уже страшный голод, и к бойцам мы приходили полуголодными. Они это понимали и часто угощали нас сахаром, давали нам хлеб. Такое запоминается на всю жизнь.
В детские игры во время войны мы не играли. Многим из нас приходилось работать на заводах, в селе и на собственных земельных участках. Свой даже небольшой урожай позволял выжить и не умереть с голода. Нужно было собирать металлолом, участвовать во встрече раненых, устраивались школьные военные парады. В последние годы войны были колоссальные конкурсы в военные училища — каждый мальчишка мечтал стать военным, это считалось очень большой честью.
Близких и знакомых нашей семьи на фронте погибло очень много. Помню, что в День победы в Кирове шел сильный дождь. Уже объявили, что мы победили, а на улице — ливень, прохладно. Когда к обеду небо очистилось, весь город высыпал на улицы. Это было стихийное шествие, люди просто шли — такая неорганизованная демонстрация. У всех было чувство великой радости — его просто не передать. Этот день мне запомнился на всю жизнь: дождь, потом солнце, праздник, весь город гуляет, радуется.
Анна Филатовна родилась в августе 1941 года,
Я седьмая и самая младшая в семье. В нашей семье почему-то никогда особенно не разговаривали о войне с детьми, да и награды просто так были рассыпаны, а мы играли с ними, как с игрушками. Только когда отцу уже было за 80 лет, начал немного оттаивать и рассказывал, как будто отвешивал, по миллиграммам. Сама я не выспрашивала, не принято это в нашей семье было. Отец мой «молчун», только задумывался надолго и выводили из этого состояния мы его с трудом.
Единственное что хорошо запомнилось, отец рассказывал почему позвоночник и ноги очень больные: поздней осенью сидели в засаде, шел сильный дождь, пошевелиться было нельзя, а к ночи ударил сильный мороз, и они все просто вмерзли вместе с шинелями в эту воду. На утро пришла замена и «вырубала» их вместе с шинелями изо льда топорами. Больше о войне ничего не знаю.
Зато досталось нашей маме, уж не знаю как, но прокормила всех семерых, работали в колхозе, весной собирали остатки перемерзшей картошки в полях. Сами сажали огород и только благодаря своего огорода выжили, да в лесу собирали ВСЁ что можно было съесть… .Жили мы на Дальнем Востоке, в глубокой деревне, почти в лесу.
Руфина Александровна, Уфа
Мне в ту пору было десять с половиной лет, а моей сестре Гале четырнадцать. Семья состояла из трех человек: мама, Галя и я. Галя закончила седьмой класс, я — третий. Наша мама работала в тресте «Южураллес».
Когда в Уфу с фронта начали поступать первые раненые, школу, где я училась, определили под эвакогоспиталь, а нас перевели в другую школу. Мама с августа 1941 года была в эвакогоспитале санитаркой. Я приходила туда после школы, помогала ей разносить белье по палатам, где лежали раненые. Выполняла их маленькие просьбы: налить воды в стакан, подать полотенце, поправить подушку, прочитать письмо.
В июне 1942 года мама перешла работать на 161-й завод (теперь — Уфимское агрегатное производственное объединение). Галя тоже туда устроилась — сначала курьером директора, потом перешла учиться на токаря и самостоятельно работала на станке. Работа мамы и Гали на заводе в годы войны внесла изменения и в мою жизнь. Появились карточки на хлеб и продукты. Мама карточки оставляла мне, и после школы я ходила в заводскую столовую, обедала там и брала для остальных еду домой. Кастрюлю я ставила в авоську (она сохранилась до сих пор!). Отдавали мне со столовской кухни и картофельные очистки. Дома их мыла, сушила на сковороде, немного подсаливала, и получались «чипсы военного времени».
Когда расцветали подснежники, мы с Галей собирали их, делали маленькие букетики, которые я продавала, сидя на скамейке у ворот дома. Небольшой, но заработок!
В школе ученикам давали так называемые завтраки — кусочек хлеба грамм 80-100 и кусочек сыра. Самым хорошим был день, когда приходилось дежурить по классу, приносить завтраки из школьного буфета. Никогда не забуду поднос — квадратный лист фанеры, обитый по краям планками. Если кого-то не было в классе, завтрак доставался дежурному.
В годы войны я заразилась туберкулезом от эвакуированной из Ленинграда женщины. В райкоме комсомола узнали об этом и выделили путевку в детский санаторий. Он находился в старинных деревянных особняках, где меня и лечили. Затем был брюшной тиф. Остригли меня в больнице наголо.
Потом опять школа, рабочая столовая, авоська, обед на дом… Кроме этих домашних забот, школы, конечно, оставалось время на общение со сверстниками во дворе. Игры были разные, о которых нынешние дети совсем не знают: казаки-разбойники, прятки, лапта, клек, кондалы, догонялки.
Как ни трудно было, но наконец-то наступил День Победы, 9 мая 1945 года. Надо было видеть, что творилось в городе! Люди смеялись, обнимались, плакали. Играла гармошка, пели песни. Мы, дети войны, пережили эти трудные 5 лет! Так закончилось мое «военное детство».
Владимир Викторович, 1939 года рождения
Жили в поселке Чусовой Пермской области. И папа, и мама закончили политехнический институт в г. Свердловске и работали по распределению на металлургическом заводе инженерами. Оба жили в общежитии для молодых специалистов. Папа работал вначале мастером, начальником смены, затем, благодаря своим организаторским способностям в 27 лет был назначен начальником химического цеха по производству ферросплавов.
В 1941 году отец был мобилизован в армию и направлен в Забайкальский военный округ.
Мама во время войны работала в центральной заводской лаборатории инженером исследователем, участвовала во внедрении новой продукции, необходимой для военной техники. Мама, как и все в это время, работала по 12-14 часов в сутки. А у неё было 2 маленьких детей – я и Александр (1937 года рождения).
Все детство мое и брата проходило в голоде и холоде. Себя я помню (отдельные эпизоды) примерно с 3 лет. Запомнилось, как в холодное зимнее утро (ещё темно), мама везет меня в заводской детский сад. Я реву, падаю с санок, не хочу ехать. Она кричит, плачет и везет дальше, а затем бежит на работу.
Иногда ей приходилось выходить в ночные смены. Тогда мы с братом оставались одни и ждали маму, чтобы она нас чем-нибудь накормила. С детских военных лет у меня осталось чувство постоянного недоедания. Из игрушек у меня был один плюшевый мишка и тряпичный мяч. Были санки, на которых я катался с горки около дома. Зимой 1942 года я заболел воспалением легких. Кое-как меня выходили. В 1943г маме стало совсем трудно — её мама – наша бабушка – умерла.
Тамара Андреевна родилась в 1937 году. г. Красавино Вологодской области
Мне было 4 года, когда началась война. В первый класс пошла в 1944 году. Поэтому воспоминания о военных годах смутные, отрывочные. Папа воевал на Финском фронте (1940 г.). Был ранен в ногу. После лечения в госпитале побывал дома. А потом снова призван в действующую армию и воевал на Северо-Западном фронте. Был ранен в живот. И снова после излечения был призван в армию. Но служил уже в частях охраны военнопленных, которые работали на строительстве железной дороги до Воркуты. Окончательно домой возвратился только в 1947 году.
В военные и послевоенные годы жили трудно. Нас было в семье трое, я — старшая сестра и два брата, в общем, «мал, мала, меньше»… Мама работала и днем и в ночные смены. Помню, все время хотелось есть. Хорошо, что недалеко в деревне жила бабушка, там растили картошку. У окна стоял ящичек с сушеными картофельными очистками, мы сидели около этого ящичка, хрумкали очистки, ждали маму с работы. Собирали щавель, крапиву, листики — варили суп. В школу ходили с баночкой, с ложкой, там нам наливали по поварешке супа. Писали на обрывках бумаги, на газетах, носили с собой чернильницы и ручки с пером. Чистые, красивые тетрадочки нам давали только под контрольные работы, мы их очень берегли. Помнится, что зимы были очень холодные, мороз до -40°. Бегали и в школу ходили в ватных стеганых фуфайках.
Маргарита Алексеевна, родилась в мае 1937г.
Мой отец работал счетоводом на Красавинском льнокомбинате. По воспоминаниям родных и знакомых отец был хорошим, трудолюбивым и добрым человеком. До сих пор храню в доме: шкаф, горку, угловой шкафчик, табуреты, которые сделал мой отец. Он прошел Финскую войну. В начале Великой Отечественной войны его забрали на фронт одним из первых. У нас сохранились его письма из Вологды, где формировались войска на фронт. Папа погиб под Ленинградом в 1941 году.
Мать работала на льнокомбинате счетоводом. «Когда отец уходил на войну, мама в больнице рожала мою сестру Валентину, она родилась 11 августа 1941 года красивым, здоровым ребенком. Но детские ясли, война доканали ее быстро, она получила рахит и отставала в развитии так, что встала на ноги и пошла только в 4 года.
Я помню отдельные эпизоды из той военной жизни. Как ели кашу-повариху черную, черную из чугунка и Валю, которая сидит на столе. Как я сижу под столом в дет-яслях, играю, там мое любимое место. А вот мама приехала из долгого путешествия по деревням — меняла вещи и привезла нам каравай хлеба, масляный, душистый, красивый. Вот я после долгой болезни сижу одна, запертая дома и смотрю в окно. Вот я в гостях у дяди, сижу на кожаном диване и ем пшенную кашу. Помню я бегу за мамой и прошу ее остаться дома, не ходить продавать шанежки. А шаньги те испечены из картофельных очисток и украшены чуть-чуть чистой картошечкой. Или вот мы сидим с мамой у печки, она учит меня читать, говорит радио, и я спрашиваю: — «А нашего папу убили?» — «Что ты, Рита, может, еще нет…» — говорит мне мама. В детском саду я была хорошенькой, беленькой девчушкой, меня привлекали танцевать, и я выступала в госпиталях в Устюге, Котласе. Жили трудно.
Маргарита Фёдоровна родилась 1932 году
Жили в деревне, 8 человек в одном небольшом доме – в семье было 6 детей. С началом войны на фронт забрали всех мужчин. На войну ушли отец, его братья, взрослые сыновья. Из всех вернулся домой лишь один — только через семь лет после мобилизации. Ему пришлось быть в плену у фашистов.
Рита работала в колхозе, сама пахала и боронила на лошадях. Тракторов ещё не было. Четыре года кормила овец – в колхозе была большая овчарня. Работали с раннего утра до позднего вечера. Очень сильно уставали руки. Осенью во время уборки зерновых жали вручную и на конных жнейках.
Школа была в другой деревне. Дорога до школы была очень далёкой. Обучение в школе тоже проходило с трудом. Ручек и тетрадей не хватало. Писали чернилами на старых газетах между строками. В школу ходили в лаптях, только некоторые, кто побогаче, могли позволить себе туфельки и ботинки. В годы войны электричества не было. Освещали с помощью керосиновых ламп. Но домашние задания всё равно все выполняли.
После смерти матери пришлось оставить школу, проучившись только 6 классов, идти в колхоз на работу, чтобы выжить.
Владимир Васильевич
В семье было четыре человека – отец, мать, Владимир, его сестра. Когда началась война, Владимиру было только 2 годика, а его сестре 4 года. Отец был бригадиром, а мать работала дояркой. В 1941 году отца взяли на фронт. Он воевал рядовым. Погиб в бою в 1942 году.
Мама стала воспитывать детей одна. Платили за работу очень мало. Жилось очень трудно, работалось ещё труднее, так как всё делали вручную. Лучших лошадей забрали на фронт, а техники никакой не было и в помине. Огороды в те времена выручали от голода. Но работать там надо было постоянно. Часть овощей отправляли на войну для солдат.
Выручала домашняя скотина. Держали корову, овец, кур, поросят, гусей. Но всё равно продуктов питания не хватало: часть надо было бесплатно сдавать государству. Чтобы прокормиться, обменивали довоенную одежду на продукты. Скотину также кормили как попало, потому что корма не хватало – не успевали за лето заготавливать. Когда есть ничего уже не было, ели траву, пестики, молодую поросль липы, лебеду.
Животных пастушили только дети. Детям доставалось. Уже с 9-10 лет они работали в колхозе: теребили лён, молотили жито на гумне. Старшим назначали одного пожилого, остальное делали всё дети. Приходилось работать и ночью. Спать хотелось страшно, но приходилось терпеть. Одежда вся прохудилась, даже лапти были в дефиците. Питались плохо, жили впроголодь, ходили босиком. Убранство в доме было очень простое: деревянные кровати, лавка, табуретки, шкаф и всё. Ни газет, ни журналов, ни книг не водилось.
Праздники не отмечали – было некогда, каждый час был дорог. Варили самогонку, её продавали. Либо выменивали на продукты. В нашей деревне была начальная школа. Учились там. Книг и тетрадей не было, писали чернилами с деревянными ручками. Чернила делали из печной сажи.
Надежда Сидоровна родилась в 1938 году.
До войны семья была большой. Отец, мать, братья и сёстры: всего 6 детей, старший брат 1932 года рождения.
Отец работал кузнецом, был мастером по железу. Мать была свинаркой, овцеводкой, телятницей, дояркой. Отец ушёл на войну в 1941 году. Воевал, погиб на фронте.
Жили в большой, многолюдной деревне. Тут была и своя школа, и магазин, и клуб, и сельский совет. Урожаи были неплохими, но самим мало что оставалось – почти всё сдавали государству. В годы войны техники почти не было. При пахоте дети постоянно носили к тракторам воду, чтобы охлаждать моторы. В годы войны комбайнёрами были женщины. Оплата труда была натуральной: давали то, что производили. Только два раза в год давали кое-какие деньги, но бывало, что ничего и не получали. Тогда жили только за счёт своего хозяйства. Дома держали скотину, но всё равно в войну бедствовали, потому что продукцию забирало государство. В годы войны в школе почти никаких мероприятий не проводилось, ибо сразу после уроков надо было идти на работу в колхоз.
Остановимся тут….
Во всех этих обрывочных воспоминаниях детей войны память о страданиях, выпавших на долю людей того поколения. Страх войны остался в памяти на всю жизнь. Самые тяжелые страдания и переживания военного времени были связаны с голодом и холодом.
Испытания закалили людей, характерно, что всё поколение детей войны умеет преодолевать житейские трудности и не впадает в уныние от невзгод и препятствий. Но прожив детские годы в голоде и без хлеба, эти люди восприняли на всю оставшуюся жизнь своеобразное отношение к хлебу как к чему-то священному. И им трудно смотреть на выбрасываемый целыми булками хлеб и освобождаемые от еды почти полные тарелки.
Кто-то из них написал стихи:
Мы в жизнь вошли не имениты,
В нас славы нет веков былых,
От роду тем лишь знамениты,
Что родились в сороковых.
Под знаком лиха и несчастья,
Под гром войны и бабий вой,
Мы поколение ненастья,
Продукт последней мировой.
Не воевали мы, так что же,
Нас грозный вал войны не мял?
Не убивал? Возможно — позже.
Замедленно, не наповал.
В некоторых городах детям войны установили памятники, в г. Красноярске такой:
Подготовила Анна
Фото: voenpro.ru, yandex.ru, sites.google.com, govorimdelo.ru